— Зачем? — нахмурился парень.

— А ты сам подумай, как с тобой будут обласяться длугие лебята, если узнают, что ты плятался за моей спиной?

— Ничего я не прятался! Я вообще-то этой паскуде глаз выбил! — возмутился парень, а потом тише добавил. — Но ты прав. Ещё раз спасибо.

— Лад помочь, — улыбнулся я и уже сам протянул ему руку. — Михаэль.

— А я Остап.

Он пожал мою руку, и я удивился силе парня. Чертовски крепкое рукопожатие для пятилетки. Как будто тисками сдавил мою кисть.

— Остап, а почему ты длужишь с Плохоловым? Он же идиот, — честно спросил я.

Парень осмотрелся по сторонам, убедился, что никто не слушает, и прошептал.

— Лучше дружить с ним, чем терпеть унижения. Если бы был другой вариант, я бы им с радостью воспользовался.

Парень сказал это так, будто возлагал на меня определённые надежды. Проклятье. Я слышал что существуют два типа людей. Охотники и жертвы. Первые ломают через колено вторых, заставляя их подчиняться. Вторые лишь беспомощно смотрят на своих угнетателей и молятся, чтобы однажды это всё закончилось.

Но есть и третий тип. Это те, кто ждут спасения. Они замерли посередине и жаждут спокойной жизни. Но если ради спокойной жизни им придётся замарать руки, они не против. Лишь бы результат был гарантирован.

К третьему типу и принадлежал Остап. Эдакий приспособленец. Он приживётся при любой власти, будет творить любые зверства с улыбкой на устах, лишь бы остаться частью власть имущей элиты. Но глубоко в душе он будет ненавидеть тех, кто заставил его играть в эту игру. Будет хотеть мира. Мира, который порой нужно защищать ценой своей жизни. Но эту цену он не готов заплатить.

Что ж, не могу его винить. Быть частью массовки — это легко, порой даже безопасно. А самое главное, для этого практически ничего не нужно делать. Но если решишь подняться на вершину мира, придётся порвать собственные жилы. Трудиться так много и часто, как не трудится никто. Но в конечном итоге, только тяжкий труд и вознаграждается. Главное — не сдаваться.

Стоп! Что-то меня занесло после разговора с Остапом. Я осмотрелся по сторонам, и заметил, что к нашей клетке направляется Углов. Позабыв про всё, я набросился на тушу твари и начал её кромсать кинжалами, пытаясь добраться до грудины существа.

— Михаил. Михаи-и-ил! — выкрикнул Иван Викторович. — Болотник мёртв. Оставь его в покое.

— Иван Виктолович, дайте палу минут! Я что-то чувствую! — выкрикнул я, продолжая кромсать зверюгу.

Углов с интересом уставился на меня и сложил руки на груди.

— Жажда познания чертовски похвальна. Продолжай, я никуда не спешу.

Скользкая вонючая требуха измазала меня по самые плечи. Зеленовато-коричневая слизь вместе с кишками вывалилась на пол, открыв мне сердце существа. Зеленоватый комок мышечной ткани давно перестал биться, но внутри него я чувствовал сгусток энергии.

Кинжал с лёгкостью вспорол плоть, и мне на ладонь вывалилась сфера, похожая на жемчуг. Она заполнена молочно-белой жижей, по которой пробегают голубоватые всполохи искр. Завораживающее зрелище.

В моём мире внутри существ имелись магические кристаллы. Мы их так и называли макры. Их использовали вместо энергоносителей. Удобно: убил тварь, достал кристалл, и его маны хватит, чтобы обеспечить твой особняк светом на следующие пять лет. А здесь нечто иное. Хотя внутри я тоже ощущаю мощный сгусток маны.

Видимо это и есть Слёзы мироздания, о которых говорила Ирина Парфирьевна. Углов подошел ближе и с интересом уставился на меня.

— Хммм… Занятно. А ты прямо-таки почувствовал, где находится слеза?

— Само собой. А ещё я чувствую, что у вас есть тли таких же в калмане, — ответил я и хотел было вытереть пот со лба, но вовремя опомнился, ведь я по самые плечи в вонючей синеватой кровище.

— Ха-ха. Даже так? Ну, что я могу сказать? Снимаю перед вами шляпу, Михаэль Константинович. — Углов сделал лёгкий поклон и добавил. — Ведь ты так представился Остапу?

— Михаэль лучше звучит, — кивнул я и со всего размаха ударил рукоятью кинжала заледеневшей твари по зубам. Один клык хрустнул и обломился, я тут же подобрал его.

— Эммм… А это тебе зачем? — Углов с опаской посмотрел на клык. Видимо, далеко не каждый день воспитанники потрошили убитых существ и пытались забрать с собой куски их тел.

— Тлофей. С убитых ведь плинято блать тлофеи?

— Верно. Но в пансионате запрещено иметь при себе колюще-режущие предметы.

— Я похвастаюсь лебятам и вечелом отдам вам клык или могу его плямо сейчас затупить, — попробовал я найти лазейку и, судя по всему, это получилось.

Углов взял клык из моей руки, осмотрел его и вернул.

— Не такой уж он и острый. Можешь оставить себе, — он улыбнулся и потрепал меня по волосам. — Поздравляю с инициацией. Теперь ты — настоящий воин. — На лице куратора появилось добродушное выражение, он забрал у меня кинжалы и Слезу мироздания. — СМ я забираю. Рановато тебе такими игрушками баловаться. — Иван Викторович хлопнул в ладоши и указал в сторону выхода. — А теперь, живо в душевую! От тебя смердит, как от разложившегося вепря.

— Я потлошил эту тваль, чтобы вы заблали у меня мою добычу? — попытался я надавить на жалость и показал чумазые руки.

— Жизнь — несправедливая штука, мой друг. А теперь, брысь! Нам ещё здесь прибираться.

Тюмень.

Поместье графа Малышева.

Двор поместья Малышевых славился своим продуманным дизайном. Каскад фонтанов чудесно оттенялся невысокими деревцами и кустарниками, а прекрасные клумбы заставляли красавиц ахать от вида огромных бутонов роз. Правда, сейчас всего этого не было. На деревьев не было даже почек, не говоря уже о листьях. Только грязноватый тающий снег лежал повсюду, наводя уныние.

Граф Малышев Сергей Алексеевич сегодня принимал в гостях своего «друга», Черчесова Даниила Евгеньевича. Черчесов привёз с собой ящик Шотландского виски. Ещё до великой войны виски был дорогим напитком, а сейчас — и подавно. Ведь его перевозка стала опасным занятием.

Нужно либо плыть через Турцию, либо через Норвегию. И какой бы путь ты ни выбрал, придётся преодолеть более четырёх тысяч километров по границе аномалии, где тебя скорее всего сожрут. А если выбирать более безопасные маршруты, то расстояние увеличится вдвое.

— Даниила Евгеньевич, право слово. Вы меня балуете, — расплылся в довольной улыбке Малышев. — Такого вискарика днём с огнём не сыщешь. А вы привезли целый ящик. Богатый вы, однако, человек.

— Ха-ха! Сергей Алексеевич, чего только не сделаешь для дорогого друга? — Расхохотался Черчесов и подошел к столу, на котором лежало двухствольное ружьё. — Сто лет по тарелочкам не стрелял. Аж руки чешутся, — с азартом выпалил граф.

— Запускай! — выкрикнул Малышев, и в небо взмыли две рыжие тарелки.

Черчесов прицелился, нажал на курок. Прогремел выстрел, а через секунду ещё один. Тарелки мелким крошевом разлетелись по ветру.

— Как говорят крестьяне, «мастерство не пропьёшь»! — улыбнулся Малышев и взял со стола второе ружьё, невзначай наставив его на «друга». — Даниила Евгеньевич, хотел обсудить с вами один момент. Думаю, вы слышали, что Архаров стянул к границе с моим графством свою армию?

Черчесов с опаской посмотрел на ружьё и, на всякий случай, сделал шаг в сторону. Ружьё последовало за ним.

— Да, мне докладывали, — осторожно сказал он, подумывая, не стоит ли набросить духовный доспех? Хотя, если Малышев специально в него целится, то Даниил Евгеньевич всяко не успеет. Сглотнув пересохшим горлом, он предположил. — Думаю, вы хотите узнать что-то ещё.

— Вы правы. Его войска прямо сейчас стоят у моих границ. Пришлось туда перекинуть все имеющиеся силы, оголив тылы. И сейчас я хочу узнать, зачем вы натравили на меня Архарова? — дружелюбие исчезло из голоса Малышева, уступив место стальному басу.

В воздухе повисла напряженная тишина. Черчесов судорожно искал слова, так как неверный ответ мог очень сильно сократить время его жизни. Просчитав в уме возможные комбинации развития событий, Даниил широко улыбнулся и ответил: