Я тяжело вздохнул и погрузился в медитацию. Благодаря тому, что душа Мимо была связана с моей, я мог перехватывать контроль над его телом. В том числе видеть его глазами. Прямо сейчас мимик спрятался за шкафом и наблюдал, как толстая повариха идёт выключать свет на кухне. Мимо в руках держал коробку шоколадных батончиков, вытащил один и зашвырнул в дальнюю часть подсобки.

— Опять крысы, что-ли? — меланхолично сказала повариха, взяла метлу и пошла на звук.

Тем временем Мимо быстро выбежал в коридор и я перехватил контроль над его телом. В коридоре было пусто. Свет приглушен, в бараках слышится шепот, ребятня обсуждает меня. Кто-то восторжен, а кто-то боится, что я подрасту и стану таким же тираном, как Артём. Этого не было в моих планах, ну да ладно.

Сбрасываю коробку батончиков в ближайший цветочный горшок, благо он был довольно глубоким. И на всех парах несусь к душевой. Как я и думал, дверь подпёрли стулом. Отодвигаю его в сторону и отзываю мимика. Сознание вернулось в моё распаренное тело и я увидел тусклый свет, льющийся через приоткрытую дверь.

— Насинаем опелацию сладкая месть, — улыбнулся я и выглянул в коридор.

Повариха заперла кухню и направилась на выход, прихватив с собой сумку, из которой торчала палка колбасы. Да, наглости ей не занимать. А может, тупости? Ворует прямо под камерами. Хотя, если она давно здесь работает, то уже знает все слепые зоны объективов, очевидно, этим и пользуется.

Я решил пока не возвращаться в барак, а вместо этого забрался на стул и погрузился в медитацию. Надо ведь было скоротать время до момента, пока все уснут. Так я просидел около двух часов. Спустился со стула, добежал до клумбы, вытащил оттуда коробку с шоколадками и на месте съел сразу три штуки, стараясь не шуршать обёрткой, но это у меня вышло плохо.

Аромат какао приятно бодрил, а невероятная сладость наполнила тело энергией. При этом шоколадки даже ману немного восстановили. Прищурившись, попытался прочитать, что написано на этикетке. «Произведено в посёлке Мичуринский, Екатеринбуржской области, баронства Архарова К. И.». Я так и думал, произвели там же, где и киселёк, которым меня угощал спецназовец Гав. Интересно, жив ли он?

Я взял из коробки ещё пару батончиков, распечатал их, а обёртки запихнул обратно в упаковку и призвал Мимо. Мимик принял предыдущую форму и уставился на меня физиономией Артёма, только ростом он был не на голову выше, а с меня. Жутко захотелось прописать этой морде леща, но друга бить нельзя, а вот Артёму напакостить — ещё как можно.

— Коробку отнеси вон в ту комнату и спрячь под кровать. — Я указал на комнату Прохорова. — По дороге можешь съесть пару батончиков и, самое главное, запихни один распечатанный батончик под одеяло.

— Мимо, — улыбнулся мимик, показал мне большой палец, а после направился к комнате, держа коробку в руках.

Он безбожно шелестел по дороге, но это уже никого не беспокоило. Все давно спали. Когда я вошел в барак, услышал сопение и тихие всхлипывания, доносившиеся от кровати Сергея. Плачет? Ничего, сейчас я подниму ему настроение. Тихонько подошел к кровати и приподнял одеяло.

Сергей и правда был весь в слезах. Заметив меня, он шмыгнул носом и быстро вытер глаза. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я тут же приложил палец к губам.

— Тисе, — прошептал я и протянул ему два батончика, которые уже начали таять.

Глаза парня расширились от удивления.

— Откуда ты…?

— От велблюда. Зуй молся и потом не забудь помыть луки.

Сергей кивнул и снова спрятался под одеялом, жутко чавкая. Я же отправился в душевую, чтобы замыть следы преступления. Вымыл руки, а заодно и лицо. Не хватало ещё получить выговор в первый же день. На пути в барак я пересёкся с Сергеем — он довольно улыбался.

— Спасибо тебе. Мы только по праздникам едим…

— Тисе. Если кто узнает, нам обоим клыска, — оборвал его я, и тот понимающе кивнул. — Топай в дусевую.

С чувством выполненного долга я вернулся в барак, залез в прохладную постель и прежде, чем уснуть, перехватил контроль над Мимо. Нужно было угостить шоколадом и прихвостней Прохорова. А то как-то не по-людски получается. Когда подготовка к новому дню была завершена, я закрыл глаза и уснул.

Сон был таким же сладким, как шоколадный батончик, а потом прозвучала сирена. В барак ворвался наш куратор. Углов Иван Викторович. Его зализанная на бок чёлка сейчас стояла дыбом, глаза светятся фиолетовым, а от тела куратора исходила столь мощная аура, что казалось, будто в бараке резко закончился воздух.

— Подъём! — рявкнул он. — Немедленно построиться в коридоре! У вас десять секунд! Отсчёт пошел. Десять, девять, восемь…

Едва продрав глаза, я стал спускаться на пол и едва не был раздавлен мальчишкой, сиганувшим сверху.

— Чего ворон считаешь? Живо в коридор, если не хочешь отхватить, — на бегу бросил парень и скрылся за дверью.

Я не стал играть с судьбой и последовал его примеру. В последнюю секунду я всё-таки успел встать в строй. Разместились мы в четыре ряда по сотне человек в каждом. Иван Викторович, десяток тренеров и повариха стояли перед нами, зыркая испепеляющими взглядами.

— Сегодня ночью на кухне была совершена кража. Вы все знаете, как у нас в баронстве обходятся с ворами, — стальным тоном отчеканил куратор.

Рядом со мной стоял Сергей, он посмотрел на меня краем глаза и нервно сглотнул. Он тут же убрал руки за спину, чтобы скрыть дрожь. Не слабо он перепугался.

— У вас есть минута, чтобы сделать чистосердечное признание. Если виновники не сознаются, то их ждут два десятка ударов розгами. А пока вы раздумываете, тренеры обыщут ваши комнаты. Время пошло, — Иван Викторович посмотрел на часы, а после сложил руки на груди.

Артём Прохоров стоял в строю, насмешливо взирая на происходящий цирк.

— Идиоты. Даже интересно, кому хватило ума залезть на кухню, — он покачал головой и заметил, что один из его подручных испуганно косится на трусы Артёма. — Ты куда пялишься?

— Тут это… Я надеюсь, что это какашки, иначе тебе конец… — прошептал его товарищ, указав на здоровенное коричневое пятно на трусах Прохорова.

Прохоров почувствовал, как по спине пробежал холодок, а ещё он заметил, что локоть его товарища тоже измазан коричневым.

— Время вышло, — вздохнув, сказал Углов и гаркнул. — Есть что-нибудь в комнатах?

— Да, Иван Викторович! — выкрикнула в ответ Юлия Ильинична и притащила из комнаты Артёма перемазанную шоколадом простынь и полупустую коробку с батончиками. — Вот это нашла в комнате Прохорова.

— Это не моё! Меня подставили! — заголосил Артём, прикрывая трусы рукой.

— Закрой рот и сделай шаг вперёд! — рявкнул Углов, опалив взглядом предполагаемого вора. — Что ещё?

Тут в дело вступил Трифонович.

— Петро и Василь просты также в шокола, — глотая окончания, сказал Трифонович и продемонстрировал измазанные простыни.

— Так-то и у Уткина под матрасом нашлась обёртка от шоколада. Нехорошо как-то, — сказал сухощавый мужчина, который судил игру в вышибалы.

— Иван Викторович, мы ничего не брали! Мы не ели! — заголосили наперебой подельники Артёма.

— Выйти из строя! И шагом марш за мной. Я вам покажу запись, а после посмотрим, что вы скажете, — сурово сказал Углов, который, очевидно, уже видел, как на записи Артём выносит с кухни коробку батончиков.

— Да что за бред⁈ Какая, к чёртовой матери, запись⁈ Я спал у себя в ком… — Начал было орать Прохоров, но после звонкого леща, который прописал Трифонович, он замолчал и, потирая затылок, пошел следом за Угловым.

Сергей смотрел на это с нескрываемым удовольствием. Да чего уж? Весь строй радовался, только мало кто мог себе позволить открыто улыбаться.

— Бумеланг велнулся, — усмехнулся я, поймав взгляд Серёги.

— Это ты…? — он хотел было спросить больше, но тут же осёкся, понимая, что рядом слишком много ушей.

Следующие полчаса мы стояли в коридоре и смотрели перед собой в ожидании, пока закончится расследование. Наконец показался Трифонович. Следом за ним тащился Прохоров и его подельники. Поникший взгляд, один даже рыдает. Было ли мне его жалко? А заслуживает ли жалости человек, который с лёгкостью готов покалечить другого ради потехи? Конечно, нет.