У стены с зеркалами стоял… Хммм… Даже не знаю, как его назвать. С виду — седой дед с густой бородищей и усами. Но фигура подтянутая, да и лицо выглядит лет на тридцать пять, может, чуть больше. На верхней губе — уродливый шрам, перекосивший рот, что явно мешало ему нормально разговаривать.
— Э щего. Жив схвати палк и вста в стро, — пробасил Трифонович, глотая окончания.
Понять его было трудно, и приходилось додумывать, что он там лопочет. Он определённо смотрел на меня и, похоже, сказал «Щегол. Живо схватил палку и встал в строй». Жуть какая. Неслабо дядьку изуродовали. Я кивнул и выполнил приказ. Подбежал к стенке, взял метровую деревянную палку и занял место среди сотни учеников.
— Палк над голово подня и за спин. Понял, агась? — спросил Трифонович, обведя нас взглядом из-под белоснежных бровей.
— Долбаный старик. Чтобы понять, что ты там лопочешь, нужно рядом ставить переводчика, — усмехнулся парень, стоящий рядом со мной — и тут же потупил взгляд, так как тренер направился к нему.
— Хоче чтот вякну говор так, чтоб все слыша. Усёк? — спросил Трифонович, нависнув над мальчишкой.
— П-п-простите, — дрожащим голосом пролепетал парень.
— Отличн. Трениров начина! — гаркнул тренер, и дети стали выполнять заученные движения.
Схватив палку обеими руками, подняли её над головой и завели за спину. Мои суставы до сих пор превосходно гнулись, поэтому я выполнил упражнение без каких-либо затруднений. После начались наклоны, скрутки и куча других движений, которые давались уже не так просто.
Во время занятия пришел Иван Викторович и привёл Серёгу с забинтованной головой. Куратор приложил руку к груди и посмотрел на Трифоновича, тот кивнул, давая разрешение Сергею занять место в зале. И тут началось странное. Как только Трифонович отворачивался, колонна смещалась на один шаг по кругу, приближая к Серёге нашего лучшего друга и любимого товарища, Артёма Прохорова.
Десять минут спустя он стоял рядом с Сергеем и постоянно пытался достать его палкой. Трифонович отворачивался, Артём перекидывал палку в одну руку и со всего размаха бил по ногам Чавычалова. Серёга подпрыгивал на месте, в надежде поглядывая на Трифоновича. Но тот делал вид, что не замечает происходящего. Хотя он не мог этого не видеть, ведь прямо перед лицом тренера было огромное зеркало.
— Разминк закончи! Выстроили в ряд. Делае кувырк по очере! — отдал новый приказ Трифонович и тут для меня начались настоящие сложности.
Дело в том, что у меня, как и у всех маленьких детей, голова была непропорционально большой. А тело всё ещё развивалось. Поэтому делать кувырки через такую огромную тыкву было, мягко говоря, непросто. Несколько минут я размышлял, как бы это — в буквальном смысле слова — провернуть, и вот, подошла моя очередь. Присев, я поставил руки на пол, наклонил голову и заметил, что сзади уже подкрался Прохоров, чтобы влепить мне пинка.
— У, сюка! — возмутился я и резко оттолкнулся ногами.
Вы когда-нибудь видели, как кегля для боулинга пытается поймать равновесие и устоять на голове? Если да, то примерно так и выглядел мой кувырок. Я с трудом закинул ноги вертикально и просто перевалился, рухнув на спину плашмя. Да, я поджал подбородок, но это не сильно меня спасло. Спину отсушил капитально.
— А-ха-ха! Вы посмотрите на этого растыку! — захохотал Артём, стоявший позади меня.
— Прохоро! Рот закро и выполня упражне! — гаркнул Трифонович.
— Да делаю я. Чего орать-то, блин? — огрызнулся Артём и попытался сделать шаг.
— Кловь за кловь, тваль, — улыбнулся я, когда кожа на подушечке мизинца его ноги примёрзла к мату.
Артём дёрнулся так сильно, что кожица оторвалась, доставив ему очень «приятные ощущения».
— Ай! Ах ты, скотина! Да я тебе голову проломлю! — заорал Прохоров, прыгая на одной ноге.
Я же не обращая внимания на его угрозы, покатился дальше по методу кегли для боулинга. После были приседания, ходьба гуськом, прыжки в высоту и снова растяжка. Радовало, что тянулись мы самостоятельно, а то помню я массажистов из прошлого пансионата. Изверги. Загудела сирена, и занятие, наконец, завершилось.
— На сего всё. Все свобод, — как пароходная труба пробасил Трифонович.
Я заметил, что его верхняя губа практически не двигается, видимо там не только шрам, но и повреждены лицевые нервы, из-за чего речь и пострадала. Я собирался уходить, но тренер меня поймал за плечо.
— Стоя. Когда кувырка, ты дела это чере бок. Уот так. — Трифонович выставил перед собой правую руку и направил её в сторону пола, после чего кувыркнулся — очень даже ловко. — Поня? — спросил он, обернувшись.
Он, вроде, добрый дядька, но как же бесит его дефект речи. Я кивнул и попробовал повторить его трюк. На удивление, удалось избежать падения кегли. Я довольно плавно кувыркнулся и приземлился на колено.
— Ну во! Красав. — Трифонович улыбнулся одними глазами и показал мне большой палец.
Знаете, а здесь мне нравится намного больше, чем в прошлом пансионате. Да, маму забрали, да, коллектив местами поганый, а ещё нет ни одной девочки, что странно. Может, их обучают в другом месте?
Как бы там ни было, тут отличные заинтересованные в результате тренера! Я рад, что попал сюда. А вопрос с мамой я решу. Не проблема. Вот немного освоюсь, и обязательно займу первое место в дурацком рейтинге.
Можно сказать, что занятия закончились и начались развлечения. Так как следующим по списку значилась игра в вышибалы! Четыре огороженных поля, на каждом по пятьдесят игроков. Десять детей стоят у одного конца поля, десять у другого, и в центре — ещё тридцать человек.
Правила просты до одури. Те, кто стоят по краям поля, швыряют мяч в тех, кто стоит в центре. А центральные должны уклоняться как можно дольше. Мне повезло! Я стою в центре и все без исключения выше меня на голову. Их ноги длиннее, а значит, и скорость перемещения выше. Я уж молчу про массу тела. Одно неловкое движение — и меня снесут к едрёне фене.
— Ребят. Ну чё вы встали? Ё-моё. Время-то идёт. Тик-так, тик-так. Давайте это. Поактивнее, что ли, — поторопил нас, постучав по стеклу циферблата массивных наручных часов, сухощавый мужчина лет пятидесяти. Достал из-за пазухи свисток и дунул в него.
Началась игра. Ну, как — игра? Началось побоище! С каждой стороны было по пять мячей, а это значит, что в одну секунду времени в тебя могли швырнуть мяч сразу десять человек. Увы, глаз на спине ни у кого не было. После первого же броска шестеро ребят из моей команды оказались выбиты. Среди них мог быть и я, но, к счастью, меня толкнул трёхлетка, и мяч пролетел в сантиметре от моего уха.
Я обернулся, ища взглядом стрелка, который выбирал бы меня в качестве добычи. Сзади никого, а спереди? Да ну, вы серьёзно? Опять он. Прохоров держал в руке мяч и с безумным оскалом замахивался для броска. Возможно, я бы и смог увернуться, вот только мальчишка использовал покров маны, усилив свои мышцы.
Ну да ладно. Мы тоже могём. Мана хлынула по моим каналам и сосредоточилась в ногах и пояснице. Я слегка наклонился вперёд и выставил перед собой согултые в локтях руки для лучшего балланса. Прохоров швырнул мяч, и он, словно пуля, устремился в мою сторону. Шаг, ещё один, разворот вокруг своей оси, победоносно вскинуть руки вверх!.
— Выкуси! — самодовольно заявил я и показал язык надоедливому болвану.
Время шло, а в центре оставалось всё меньше игроков. Через пять минут остались лишь я и ещё два парня. Среди которых был и Сергей. Глядяна его движения, я не понимал, почему он позволяет над собой издеваться? Он двигался собрано, минималистично, практически не тратил сил на перемещение. Мячи пролетали в считанных миллиметрах от его тела — и неизменно уходили дальше.
Если дать такому бойцу меч, то он пройдёт через строй врагов, как раскалённый нож — сквозь масло. Но при этом он терпит унижения. Да, огрызается, но делает это столь робко, что это лишь сильнее злит агрессора. Вот чёрт. Перехвалил. Сергей заметил, что я на него пялюсь, и сбился. Бах! Первый мяч прилетел ему прямо в голову, следом ещё один — в живот, и ещё два — в ноги. И вот на поле остался лишь я один, Серёгу выбили, а мана у меня на исходе. Восторг!